Angel in disguise [R, Yu/Shin] hurt/comfort {Закончен}

НАЗВАНИЕ: Angel in disguise
АВТОР: Death_Doll
БЭТА: нет
ПЕЙРИНГ: Yu/Shin
РЕЙТИНГ: R (хотя на любителя)
ЖАНР: angst, deathfic(?)
РАЗМЕР: миди
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: мрачная сказка с хэппи-эндом в конце
ОТ АВТОРА: заколебала всех этим пэйрингом, идея и название банальное.
ДИСКЛЕЙМЕР: героев не имею! (надеюсь, они друг друга))
ПРАВА РАЗМЕЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИЙ: где угодно с указанием автора
СТАТУС: закончено

Разрешение на публикацию получено

POV Shin
Сижу на подоконнике и, раздвинув пальцами жалюзи, смотрю на улицу. Возле подъезда на лавочке сидит бритоголовый парень лет двадцати. Смотрит на дверь подъезда. Ждёт. Я знаю, кого, и от этого мне не легче.
Меня.
Сейчас позднее утро, часов десять-одиннадцать. На пары я уже опоздал. Похоже, в универ я сегодня вообще не попаду. И вообще никуда не попаду. Я не выйду сегодня из дома!
Накатывает паника. Я не могу уйти. Я не могу выйти. Я не могу и сидеть здесь, в этой тесной однушке, в четырёх стенах. Чёрт, я ничего не могу! Только сидеть и ждать. Как долго? Насколько хватит сил – душевных и физических? Когда стены и потолок станут давить настолько сильно, что подавят инстинкт самосохранения?
Я не знаю. Я ничего не могу сделать. Я ничего не могу...
По телу пробегает жар. Снова паника. Тихая паника.
Я в осаде. Телефон разряжен. Свет вырубили ещё в прошлом месяце, за неуплату. Соседи, эти милые люди, поддерживают мнение о том, что я гей. К ним идти бесполезно.
Мне никто не поможет.
Убираю пальцы, опускаю руку и перевожу взгляд в пол. В самом уголке сознания вспыхивает надежда.
Меня же будут искать. Меня не могут не искать. Сегодня вечером репетиция на базе, меня не будет. Мне позвонят, выяснят, что абонент временно недоступен. Пойдут ко мне.
Закрываю глаза.
Нет. Только не так.
Да, я вляпался. Да, я вляпался по самое не могу. Но я не стану втягивать в это других людей – тем более друзей, тем более тех, кто мне дорог.
Нет выхода. Нет выхода. Нет выхода.
Слезаю с подоконника и обвожу комнату взглядом. Негусто. Кровать, шкаф, стол, стул. На столе сиротливо ютится ноутбук. Прохожу к кровати. Ложусь, закрываю глаза.
Лица, люди, образы. Страницы памяти, страницы жизни. Друзья, знакомые, родители, родственники. Отрывки песен, слова, музыка, бешеный ритм. Случайные краски, пятна, кляксы, слайды, рисунки...
Моя бессмысленная жизнь. Моё глупое существование. Моё никому не нужное «я».
Быть может, скоро меня не станет?...
От этой мысли не осталось никаких эмоций. Пронеслась и унесла с собой всё. В голове так пусто...
Не будет человека, который тщится забыть своё старое имя, своё тёмное прошлое. Не будет того Шина, которого ненавидели и не понимали. В которого тыкали пальцем и шептались за спиной. Которого в толпе выделяли всегда – как гнилое яблоко, как паршивого щенка, как выродившуюся породу...
Не думаю, что кому-то станет легче от моей смерти. Не думаю, что кто-то злорадно погреет руки на моих похоронах. Не думаю, что похороны будут...
Думаю, моего отсутствия просто не заметят.
Лица, лица, лица... Страйфи, Киро, Люминор, Ю... Люди, так похожие на меня. Такие свои, такие чужие. Рядом – но за толстой стеной. Со мной – и одновременно отдельно от меня. Которые слушают – и не слышат, кивают – и не понимают. И никогда не послушают и не поймут, потому что я просто не расскажу...
Почему-то я не доверяю людям. Никогда не получал от них ничего хорошего. Моё доверие обманывали, меня предавали. Я не верю теперь. Никому. Даже тем, кому можно.
Можно?
Можно доверять.
Можно?
Я распахнул глаза. В голове медленно зрел план действий. С лица сходила предсмертная бледность.
Умереть просто так? Сдаться ещё до начала боя? Не сопротивляться, самому идти в руки?
Нет. Я не своё, не твоё, ничьё. Я никто, и ничто, я в нигде. Меня нет, не было и не будет.
Но я тоже хочу жить.
И прорвусь. Я прорвусь или умру. Я ни за что не сдамся.
Разум наполнила какая-то жертвенная решимость. Я сел на кровати и взглянул на закрытые жалюзи. За них, ещё дальше.
Ты даёшь мне силы, даже когда тебя нет рядом. Ты даёшь мне силы, не зная об этом. Ты даёшь мне силы просто мыслью о себе.
Я доверюсь тебе. И если не ты – то больше никто.
Ю...

Я снова нервно отгибаю край жалюзи и смотрю на улицу. Всё там же... Когда же ты уйдёшь?! Зачем я тебе нужен?! Уходи!! Оставь меня в покое!!
Глубоко вдыхаю, успокаиваюсь. Не сдаться – это полбеды. Не сдуться раньше времени... Не потратить все силы на пустое ожидание боя. Боя за свою жизнь.
Сползаю с подоконника на пол. Облокачиваюсь спиной о батарею. Холодная.
Вновь встаю и сажусь на подоконник. Смотрю сквозь узкую щель на неподвижную фигуру.
Я буду ждать...



Он ушёл где-то в четыре часа утра.
Я лихорадочно бегал по комнате, кидая в сумку что попало. Зарядка. Телефон. Всё, больше ничего не надо. Если я прорвусь – я вернусь за всем этим. Если нет...
Не думать об этом!
Я должен, я буду жить!
Всё.
Подбегаю к окну, смотрю, раздвинув жалюзи. Совершенно пустой двор. Ни души.
Хорошо.
Уходя, поддавшись порыву, беру фотоаппарат и делаю единственное фото себя. Своего напряжённого, напуганного лица. Своих нервно прикушенных губ, широко распахнутых глаз.
Н-да.
Просто чудо.
Кидаю его на кровать и на ватных ногах иду к двери. Как на смерть. Как на эшафот. Как будто мой палач никуда не ушёл...
Трясущейся рукой пропихиваю ключ в отверстие замка и поворачиваю. Сухой щелчок в этой тишине заставляет вздрогнуть и пугливо обернуться. Делаю шаг за порог квартиры. Он эхом отдаётся во всём подъезде. И кажется, каждый меня слышал. И кажется, каждый затаился во тьме. И каждый ждёт меня...
Закрываю дверь и, отступая на шаг, смотрю на неё. Если это последний час моей жизни, то он наполнен не самыми яркими образами...
Поворачиваюсь к двери спиной и делаю шаг к ступенькам. Вздрагиваю. Замираю.
Почему так громко...
Шаг, шаг, шаг. Вниз по ступенькам. Не знаю, что громче отлетает от стен – мои шаги, бешеное биение сердца или частое дыхание.
Быстрее...
Каблуки лихорадочно простучали по площадке первого этажа и остановились у окна. Я взглянул на всё тот же пустой двор. В ногах появилась странная слабость.
Ни одного фонаря. Свет падает слабым отблеском с хорошо освещённой, всегда людной улицы. Если я доберусь до неё – я спасён.
Но целый двор темноты... Абсолютной тени...
Вдыхаю спёртый и попахивающий гнильцой воздух. Успокаиваю себя. Унимаю дрожь в коленках.
Я прошагал к входной двери и, на миг замерев, открыл...

Страх...
Рывком заставляю себя сделать шаг. Ещё один. Ещё. Они гулким эхом отскакивают от стен домов, от асфальта. Каблуки нервно стучат по земле. Каждый звук – как раскат грома.
Шаги. Дыхание. Учащённое сердцебиение. Звуки. Звуки. Только эти звуки и – ничего больше.
Я начинаю верить, что у меня получится.
За спиной, на противоположной стороне двора, раздаются оживлённые голоса и топот. Ноги подгибаются. По позвоночнику побежал холодок.
Беги! Быстрее!
Каблуки в бешеном ритме застучали по асфальту. С головой накрывает даже не страх, а ледяной липкий ужас, накрывает и заставляет бежать быстрее...
- Эй ты, шлюшка! Стой! Стой, сука, кому сказал!!
Кто-то прыгнул на меня сзади. Я пошатнулся и, не выдержав, упал. Парень, издав торжествующий рёв, уселся на меня сверху и вдавил лицом в землю.
Я попытался закричать. Крик застрял в лёгких вместе с двумя пинками под рёбра.
К оседлавшему меня бритому парню подоспели его друзья – ещё двое.
Удары, пинки, удары...
Горячий шёпот царапает шею:
- Ну что, сука, насиделся дома? Захотелось острых ощущений? Так мы тебя сейчас так отымеем...
Кричу. Резкая боль в животе – очередной пинок.
- Лучше молчи, потаскушка, не то заставлю тебя отсосать... – белобрысый приятель бритого схватил меня за волосы и потянул к себе. Я захрипел.
- А что? Хорошая идея! Ставь его раком, поработает сразу на двоих... – злой хохот.
Нет! НЕТ!
Тело ноет. Многочисленные удары не могли не сказаться.
Чувствую чужие руки на своих бедрах. Передёргивает от отвращения и того же мерзкого ужаса. Руки поглаживают моя задницу, промежность через джинсы...
- Давай же, детка, тебе понравится... Ты сам отдашься мне...
В голове яркой молнией вспыхивает одно-единственное слово.
Шлюха?
С отчаянным криком толкаю его от себя и вырываюсь из рук второго. Вскакиваю. Поспешно отодвигаюсь.
Бритоголовый, уже оправившийся от такой наглости, поднимается, со злой ухмылкой глядя на меня.
Лихорадочно шарю по карманам.
Где же, где же, где?!
- А вот это ты зря, деточка...
Где?!
Резкая боль в руке. Нашел! Холодный металл на моей коже!
Парень кидается на меня. Выбрасываю вперёд руку с зажатым в ней ножом, зажмуриваю глаза и кричу.
Мгновения тянутся бесконечно долго. Стою, дрожу и не могу от страха пошевелиться. Открыть глаза. Вдохнуть. Сделать шаг. Время останавливается и мутным нечто течёт сквозь бесконечно узкую сердцевину песочных часов.
Резко распахиваю глаза и падаю на колени, не сразу обретая способность видеть. Жадно хватаю ртом воздух, широко раскрытым в испуге взглядом вперившись в небо.
И начинаю понимать.
Перевожу взгляд вниз и, запечатлев страшную картину навсегда в памяти, опрокидываюсь на спину.
Труп бритоголового парня. Нож, валяющийся рядом в луже крови. Мой нож. Пустая подворотня. Остекленевшие, мёртвые глаза с навсегда застывшим взглядом.
Издаю судорожный всхлип и резко сажусь.
Что мне делать? Что теперь делать?
Нет пути назад.
Хватаю нож, запихиваю в сумку и закидываю её на плечо. Оглядываюсь на пустую подворотню.
Труп парня захрипел и дёрнулся. Застонал и успокоился.
Беги! Беги!
И кинулся прочь от этого места, которое долго ещё будет преследовать меня в кошмарах... Если я выживу.
По улицам меня гнала, жаля, только одна мысль.
Я убил человека.

Наверное, я выглядел жалко.
Помятая одежда, всклокоченные волосы, старая сумка болтается в ногах, цепляя колени. Царапина на щеке. Дикий, потерянный взгляд полного психа.
Не удивительно, что меня почти никто не замечал. Люди ведь обладают в большинстве своём способностью не видеть то, что им не по нраву.
Люди, люди, люди... Повсюду... Те, кто смотрят – смотрят с презрением. Как будто знают. Кто я. Кем чуть не стал. Мои мысли, желания у всех на виду. Хочется сжаться в комок, не допуская алчущие руки до единственного, что им не подвластно – моего сердца...
Лицо убитого мной парня. Оно преследует меня. В каждом вижу его. И этот стеклянный взгляд. Выпивает душу... Обвиняет во всём. Шепчет на ухо унизительную правду, страшную правду, всю правду, правду... Отмахиваюсь от него, затыкаю уши, бегу, бегу...
Мне страшно.
Людей всё меньше.
Поездка в метро – как страшный сон. Смотреть в тёмные окна, в тоннель – и видеть призрак смерти. Смотреть в пол, в стену, на людей – и слышать немой укор, неприязнь, омерзение...
Сжимаю в кармане холодные болванки ключей. Скорее всего, туда я уже не вернусь насовсем. Я не смогу там жить.
Взлетаю по эскалатору вверх, вызывая гневный, но чуть сонный и запоздалый свист. Не слышу раздражённых криков. Не вижу разъярённых лиц. Бегу, бегу, бегу...
Заворачиваю в типичный двор-колодец, вызывающий слабую тоску по солнцу.
Останавливаюсь.
Осматриваюсь.
Скучный типовые многоэтажки. Маленький обгрызенный пятачок двора. Поднимаю голову, скольжу взглядом по окнам верхних этажей и всё не могу отыскать то, которое поможет мне...
Наверное.
Вздрагиваю, когда за писком домофона из подъезда появляется мужчина. С подозрением смотрит на меня.
Тем самым взглядом.
Бросаюсь к двери, проскальзываю внутрь и слышу за спиной слабое бормотание «Развели тут притон, наркоманы фиговы, чтоб вас...».
Наркоман.
Но не убийца.
Надавливаю на кнопку вызова лифта. Жду.
Ждать.
Всё, что мне осталось?
Захожу в кабину, пованивающую мочой, нажимаю кнопку последнего этажа. Рассматриваю обшарпанные стены. Надписи баллончиками, фломастерами, безграмотные граффити.
Невольно зажмуриваюсь, когда лифт останавливается. Нервы натянуты, как струны. Вот-вот лопнут, жалобно тренькнув.
Воспоминание кольнуло память. Один раз я видел, как лопались струны. Натягивались до предела и, издав невозможный в обычном состоянии звук, лопались, режа владельцу руки. Гитара Ю.
Выхожу и останавливаюсь у чёрной двери с табличкой «входа нет».
Хоть бы оказался дома...
Дрожащими пальцами нащупываю кнопку звонка и нажимаю...

Пять звонков. Тишина. Ещё пять. Тишина.
Темнота по углам площадки собирается в зловещую тень...
Мысленно кричу.
Тихо прижимаю ухо к двери и вслушиваюсь в малейшие звуки, точнее, в отсутствие оных. Сердце колотится в предсмертной агонии, сколько ударов – 100? 150?
Закрываю глаза.
Отчаяние наполняет до краёв, плещется, выплёскивается за пределы меня, растворяется, соединяется с темнотой на площадке...
Холод. Страх. Отчаяние. Ужас. Лихорадка.
Единственная лампочка, худо-бедно освещавшая обшарпанные стены, замигала и погасла.
Истерика.
Холодные пальцы пробираются по спине, мёртвые губы шепчут на ухо, давление темноты сзади – холод, страх...
Крик застревает в горле, замороженный ужасом. Лихорадочно давлю пальцем в грязную кнопку звонка. Если тебя там нет, если есть, если не ты!...
...Открой!
Дверь дрожит, слышу звук проворачиваемого ключа. Отскакиваю назад.
Свет, льющийся из квартиры, отгоняет тени, трусливо сбежавшие подальше. Жмурюсь от яркого освещения.
- Шин?!
Широко распахиваю глаза и, не смотря на резь, жадно вглядываюсь в фигуру в дверях. Фигура не менее тщательно, с удивлением изучает меня. Грязного, мокрого, испуганного. Ждёт ответа, желает услышать что-то в духе «уже ухожу»? Вглядывается с омерзением, с презрением, с брезгливостью? Борется с желанием захлопнуть дверь?
Слабо кривлю губы в подобии улыбки, в пародии на неё. Чувствую его взгляд на себе и уже собираюсь извиниться и убежать, позорно рыдая на ходу.
Ю только в джинсах, не выглядит сонным. Скорее всего, ещё не ложился. Взгляд скользит по груди, непроизвольно останавливаясь на татуировке, ниже.
- Я это...
Волнами захлёстывает смущение и стыд. Повисает на шее удавкой отчаяние. С губ не срывается больше не звука, слова застревают в горле.
Уйти, убежать... Потому что боюсь ангела в маске с жестоким лицом.
Наверное, чужого ангела.
Не моего.
Уставившись в пол, слабо бормочу слова извинения и пячусь назад, во тьму. Заберите меня. Забирайте. Там же темно, холодно, там, куда вы меня забираете, там нет чувств. А боль... Боль можно и перетерпеть.
Ю устремился за мной, схватил за руки, пытливо заглянул в лицо.
«Что с тобой?»
Слышу его немой вопрос и молчу. Молчу, не желаю отвечать, и чувствую, как слабое тепло распространяется от его рук, держащих мои...
Тянет меня за собой в тепло квартиры, оставляет ненадолго, чтобы закрыть дверь.
Оказалось, без присутствия его рядом я не могу сдвинуться с места.
Подходит ко мне, обеспокоено смотрит мне в глаза.
- Что случилось?
Открываю рот и тут же сжимаю губы, ощущая, как они предательски дрожат. Слишком много страха сразу хлынуло за пределы души.
Тени остались за порогом. Мёртвый парень – тоже. Здесь только свет, тепло и Ю.
Губы ходят ходуном, подбородок пляшет что-то истеричное, слёзы вот-вот хлынут из крепко зажмуренных глаз. Сжался в один сплошной комок нервов, напрягся каждой клеточкой тела, приготовился к удару...
Которого не было.
Только руки легли на плечи и легонько встряхнули.
- Шин... Ты в порядке?
Не разжимая губ и глаз, киваю. Точнее, нервно дёргаю головой, что условно можно считать кивком.
Молчание. Напряжённая тишина. Струны нервов на пределе, тоньше невозможно, сильнее нельзя – сейчас порвутся, лопнут и изрежут душу... Его голос нарушает этот покой во время лихорадки.
- У тебя вся куртка в крови...
И меня словно прорвало. Я бросился к нему, неосознанно вцепляясь, как в последнюю соломинку, прижимаясь и рыдая в голос. Судорожно вдыхал его запах, чуть успокаиваясь, и начинал снова, выплёскивая всё наружу, дрожа от всхлипов всем телом.
Ю, он... Не отталкивал, не кричал, не предъявлял обвинений, не выказывал отвращения – хотя, возможно, всё это было. И от осознания этого становилось ещё больнее, я ещё сильнее вцеплялся в него, почти наверняка зная, что совсем скоро всё закончится, и меня снова отправят во тьму...
Ю, опомнившись от моей истерики, неуверенно обнял меня. Я резко заткнулся.
Молчать бывает не так трудно. С ним молчать легко, ощущая всё, что он хочет сказать, без слов, ощущая, что он так же слышит меня. Почти касаться носом его кожи и вдыхать запах. Чувствуя, как руки гладят спину, голову, скользят по волосам, неуверенно перебирая их. Стоять, обнявшись, в вязкой тишине, окутывавшей воздушной периной всё вокруг...
...И тут произошло то, чего мог вполне ожидать я и уж никак не мог ожидать Ю. Перенервничав на всю жизнь, дав выход эмоциям, я почувствовал себя пустым. Силы вышли вместе с негативом. Сознание замигало, заискрило, заметалось в поисках выхода и стало меркнуть.
- Ю... Держи...
«Держи меня...»
Я лишился чувств.

Узкая щель, в которую проглядывает свет. Закрылась. Мигнула. Расширилась. Исчезла. Дрогнули веки, собираясь с силами, и распахнулись глаза.
Вяло моргая, смотрю в потолок. Потолок? Где я? А, не важно... Я обёрнут в мягкое одеяло, мне тепло и хорошо. Во всём теле разлита приятная слабость, тихая, дремлющая ещё энергия, тяжестью залёгшая в конечностях. Не хочу ничего делать. Не хочу думать.
Слегка поворачиваю голову, опуская по дуге взгляд. Из пучин бело-серого потолка выплывает окно. За окном – серое, низкое, тяжёлое небо. Не удивительно, что так тянет в сон. В нижнем уголке окна уместился огрызочек города. Ого, а я высоко.
Зеваю. Чтобы убедиться в своей целости и сохранности, поднимаю руки на уровень глаз и разглядываю свои ладони. Ладони как ладони, пальцы длинные, ногти большей частью поломанные. Ловлю себя на тоске и мысленно усмехаюсь. «А ты чего хотел, превращения из гусеницы в бабочку?»
Опускаю руки и снова бездумно упираюсь взглядом в небо за окном. Лежать бы так вечно. Ничего не надо делать, ни о чём не надо думать. А если и надо, я всё равно не вспомню сейчас.
Опускаю взгляд ниже и без особого энтузиазма изучаю комнату, где нахожусь. Компьютерный стол с гордо возвышающимся на горе бумаг и книг ноутбуком. Выдвинутые ящики с торчащими из них проводами и железками непонятного назначения. Кипы дисков на полу возле стола, на стуле, возле ножки самодовольно ухмыляется откушенное яблоко со следами зубов.
Поднимаю брови. Куда меня занесло?
Грандиознейший беспорядок продолжается и на пути к шкафу, и в самом распахнутом шкафу, и во всей комнате. На спинке продавленного кресла почётно висят чёрные носки. Стены увешены плакатами рок и джи-рок групп, многие из которых были Шину известны. На люстре, подвешенная за ремень, мерно, как маятник, качалась из стороны в сторону гитара.
Сознание моё озарила молния прозрения и быстро-быстро, как в поспешной прокрутке, напомнила мне все события вчерашнего дня. Я резко сел на кровати. Взгляд безошибочно скользнул к дивану.
Ю.
Спит, раскинув руки. Те же джинсы, то же отсутствие майки. Подушка покоится в ногах, покрывало валяется на полу рядом с диваном. В спинке дивана, приколотое булавкой, висит напоминание.
«В 10 – на пары, ПРИДУРОК!»
Слова «пары» было подчеркнуто три раза. К кому относилось «придурок» было не понятно. Шин надеялся, что всё же не к нему.
Шин соскользнул с кровати и двинулся к Ю. Сел рядом с диваном на пол и невольно залюбовался другом.
Волосы падают на лицо. Закрытые глаза подрагивают. Губы приоткрыты, и так и хочется...
Шин отогнал навязчивые мысли. Вместо этого он пододвинулся к дивану ближе и, облокотившись, положил голову Ю на грудь и закрыл глаза.
Я доверюсь тебе, я уже доверяю. Я уже готов открыться. И хочу... хочу быть с тобой. Хочу целовать твои губы, хочу, чтобы ты отвечал, мой ангел. Хочу, чтобы ты всегда был рядом. Хочу чувствовать на себе твои руки, твои прикосновения и тоже касаться тебя... Дышать тобой. Думать о тебе. Быть с тобой. Тобой. Жить. Тобой и только тобой, никем, ничем...
Чувствую, как ты неосознанно обнимаешь мою голову. Как мягкую игрушку, как мишку... И невольно улыбаясь от интуитивной твоей нежности.
Хочу, чтобы ты был нежен только со мной. Я буду... Любить. И ты. И ты?
Я доверяю. Тебе. Свою жизнь. Потому что... не знаю. Но хочу... Хочу твоей любви.
...И хочу как-нибудь снять с тебя твою маску.

Классный конец.Молодц! :)

И всё?