Сдаюсь [ PG-13, Yu/Kiro ] Angst { Закончен }

Пустые глаза… Твои глаза пусты – и это меня пугает, хотя за прошедшие четыре месяца другого и быть не могло. Но, повторяю, это пугает. Того Киро, который мог приветливо улыбаться, а через секунду ходить насупленным, больше нет. И не будет. Никогда. А во всем виноват я и только я. Об этом знают все, и я постоянно ловлю на себе осуждающие взгляды Страйфи… Шина… Люминора… Тило… Анники… Лили… Последнее было самым худшим. Она, узнав всю правду, сдвинула брови и отчеканила:
- Ты мне противен. Убирайся!
Я не стал сопротивляться и ушел. Отчасти оттого, что она была права, а отчасти оттого, что так было проще. Проще убежать, чем защищаться.
Я навещаю тебя каждый день. Ну, то есть пытаюсь – ты все время уклоняешься от встречи со мной – наверно, для тебя это слишком больно. Больно видеть того, из-за кого ты попал в это угнетающее место.
Психиатрическая клиника.
И, спустя четыре месяца, ты согласился встретиться со мной. Но что я вижу?! Пустые глаза, полностью выкрашенные в черный волосы, левое предплечье все в шрамах. Да, меня предупреждали, что первое время ты вел себя буйно, но сейчас успокоился – шрамы белые, почти затянувшиеся.
- Зачем ты пришел? Четыре месяца это большой срок, - безучастно роняешь ты, садясь на стул напротив меня. Твой взгляд устремлен куда-то сквозь меня, что пугает, заставляет сердце замирать. В моей душе заиграл целый оркестр чувств: барабаны жалости, пианино любви, гитара отчаяния и, наконец, арфа сожаления. Такой своеобразный квартет, чья музыка бывает то ласкающей и обволакивающей сердце, то бьющей, словно пощечина. И мне стало казаться, что весь мир сузился до размеров этой комнаты, где находимся мы.
- Это я виноват. Прости. – Роняю голову на грудь. Ты даже не шевелишься, а голос все такой же отчужденный:
- Тебе что-то даст мое прощение?
- Да… Любовь.
- Чью любовь? – В твоем голосе появляется насмешка. – Мою ты уже растоптал – ее же не склеить, не сшить, не восстановить каким-либо другим способом. Ты словно пиявка – присасываешься к человеку и вытягиваешь из него все силы…
- Киро, послушай…
- Нет, Ю, это ты послушай! Может, ты этого не хотел, но это случилось – я стал твоим рабом, душа и тело принадлежали тебе. Готов был умереть ради тебя. – Опять монотонный голос, который пугает еще больше, чем ночное кладбище. – Я резал руки, чтобы заглушить боль и хоть немного забыть тебя; встречался с Люминором, чтобы заполнить пустоту в своем сердце и хоть немного забыть тебя; пытался покончить с собой, чтобы избавиться от тебя…
- Киро…
- Нет, слушай, слушай, пригодится. И последняя попытка – трюк в духе Билла Каулитца – сорвалась. Я просто не успел спрыгнуть. Едва я встал на парапет, как на крышу вбежал испуганный Люминор. Что было дальше – нудно и неинтересно, тебе все равно пофиг на все мои страдания – и вот я здесь. А ты сидишь напротив. Последнее, что хочу сказать тебе: я сдаюсь! Я никогда не смогу заставить тебя любить меня, да это и не нужно мне сейчас. Все теперь у тебя будет хорошо, потому что я сдаюсь. А теперь уходи! – Встаешь и идешь к окну. Встав спиной ко мне, облокачиваешься ладонями о подоконник. Твоя худенькая спинка начинает подрагивать.
Больно дергаю себя за волосы, да так, что слезы появились на глазах, и подхожу к тебе. Ложу ладони на твои плечи – ты не реагируешь, а на подоконник по-прежнему капают прозрачные капельки.
- Ну же, иди, - сдавленно говоришь ты.
- Я не могу оставить тебя в таком состоянии, - категорично говорю я и спускаю руки на твою талию. Ты вздрагиваешь и повторяешь:
- Уходи!
По-прежнему не смотришь на меня. Плачешь. Разворачиваю тебя к себе и поцелуями собираю слезы с твоего лица. Прикасаюсь губами к твоим губам, но ты отворачиваешься и тем же бесстрастным голосом говоришь:
- Не надо бередить воспоминания.
- Но…
- Я сдаюсь, - повторяешь те же слова и, оттолкнув меня, резко выходишь из комнаты.
Таким я тебя и запомнил – черненьким, с пустыми глазами и бесстрастным голосом. Маленьким упрямцем. Ты же любишь меня! А я … понимаю, что тоже люблю тебя. Но, когда я на следущий день прихожу, то улыбчивая медсестра поясняет, что тебя выписали еще вчера, и вчера же ты покинул госпиталь.
Ты не появился ни дома, на нашей со Стра квартире, ни в студии, ни в любимом кафе… Нигде. Ты просто исчез. Без денег и документов. Чуть позже я узнал, что твоя мать получила твои деньги, но тебя она не видела. Ты сгинул без следа, словно и не было парня по имени Кристиан. Парня, который сдался в тот момент, когда крепость, которую он осаждал на протяжении долгого времени, рухнула.
И поэтому я тоже сдаюсь…