Карамель и немного соли [PG, Shin/Madlen] agnst {Закончен}

НАЗВАНИЕ: Карамель и немного соли
АВТОР: fantasy_girl
БЭТА: тоже я
ПЕЙРИНГ: Shin/Madlen
РЕЙТИНГ: PG
ЖАНР: agnst...но не очень жестокий *впервые написала агнст...странно ))*
РАЗМЕР: мини
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: POV
ОТ АВТОРА: НЕ УВЕРЕНА, ЧТО ЭТО КОНКРЕТНО ПРО КОГО-ТО ИЗ БИЗАРОВ, но наиболее часто при написании представлялся Шин...
ДИСКЛЕЙМЕР: никаких денег со своего фика не имею...и на бизаров прав тоже никаких нет, а жалко )))
ПРАВА РАЗМЕЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИЙ: где угодно только с разрешения автора
СТАТУС: закончено

Разрешение на публикацию получено

Шумный город. Закрываю глаза, и воспоминания титрами снова и снова пробегают перед глазами. Не хочу снова ощущать ту боль, тот запах…Но это сильнее меня. Что-то заставляет снова и снова вспоминать и анализировать, чувствовать и кричать…
…Озорное безмятежное детство оборвалось в девять лет. Родители со слезами на глазах и железными нотками в голосе отправляли меня учиться в пансионат. Заграничный, престижный и наглухо закрытый от реальной жизни плотными зелеными занавесками и высокими кирпичными заборами, перемежающимися ажурными коваными решетками – наверно, для свежего воздуха с воли. Я всегда называл это место тюрьмой. Такие же решетки на окнах, такой же плотный неизменный распорядок дня…Преподаватели…Что про них говорить. Я очень удивлялся, что еще не ввели телесные наказания…
Из детей делали роботов, винтиков для слаженно работающей госмашины. Многие поддавались, ломались как старый алюминий. Что с них взять – дети. Но некоторые быстро взрослели и бросали вызов. Смешной, детский, но все-таки вызов системе. Я не знаю, к кому меня нужно было относить. В какой-то момент я перестал обращать внимание на все эти перипетии. Я просто существовал в этом замкнутом кругу, найдя нескольких друзей и сотни безликих согруппников. Чужой язык, такие же чужие люди…
А потом в это сухое существование ворвался запах карамели…
Я бесшумно сглотнул и закрыл лицо руками. Воспоминания все так же тихо текли в сознании.
…Каждый месяц проводили бал. Старомодно звучит и так же старомодно выглядит. Нас, едва оперившихся молодых людей учили выражать свои чувства в танце. Неимоверно глупая затея – дети не знали, что такое чувства, в этой системе их просто не существовало. Нас лишили чувства преданности, любви, заботы, но заставили в танце выжимать из себя остатки сухих теоретических знаний, оставшихся после уроков вальса. Первый бал...Все стояли, не зная, куда направить мысли, руки, голоса…Раздавался неуверенный смех – ответ на неяркую шутку. Ждали девушек. Такое редкое явление в этом пансионате. Поэтому еще более ценное. Для нас девушки были неведомыми цветками, которые нельзя рвать и нужно бережно обращаться. Как – мы не знали. Поэтому робость и неуверенность давали о себе знать.
Девушек набирали из ближайших школ на добровольной основе. Я не знал, сколько цветков отважится протанцевать целый вечер старомодный вальс с немного неуклюжими молодыми пансионерами. Как оказалось, довольно много. Каждому предполагалось подойти к девушке и грациозным жестом пригласить. Я в недоумении и огромном смущении оглянулся. Многие беззаботно хохотали, многие жались в стороне. Я прошелся по залу. Легкий запах карамели своим шлейфом ударил по лицу. Запах детства…Я оглянулся. Стройная девушка с волосами цвета каштана и глазами уютного черного цвета, одетая в кричаще красное платье, перебирала в руках выданные на входе перчатки и улыбалась. Я посмотрел, не стоит ли кто за мной – никого. Она улыбается МНЕ? Неуклюжему, нескладному вихрастому парню? Мне? Я робко спросил у нее:
- Вы танцуете?
Она ответила красивым, немного резким, но мелодичным голосом:
- А как ты думаешь?
Я помялся, приняв вопрос за чистую монету:
- Ну…Танцуете, наверно.
Она расхохоталась, глядя на меня. Я глупо уставился на нее, вновь и вновь вдыхая аромат карамели, проникающий в меня и будоражащий какие-то струны внутри.
- Пошли, дурачок.
И она схватила меня за руку и повела к середине зала, в самый центр клубка танцующих пар. Весь танец я прокручивал в уме шаги, стараясь не сбиться. У меня никак не получалось сосредоточиться, девушка нагло и без смущения разглядывала меня. Заглянула в глаза (я сразу сбился со счета) и тихо сказала:
- Не бойся меня, я не кусаюсь.
Я закусил губу и ответил:
- Я знаю.
Она беззвучно расхохоталась и прошептала:
- Ты прямо как ребенок.
А я уже тогда не мог ничего сказать…Только кивнул судорожно и промолчал.
В конце вечера я в последний раз за день вдохнул запах карамели.
- Пока, еще увидимся! – прозвенела она и подмигнула.
- Как тебя зовут? – быстро спросил я.
- Неважно, ты еще узнаешь.
Черт, она всегда смеялась надо мной! Она всегда знала, что я буду делать, угадывала каждый мой шаг! А я, как собачка на поводке, был только рад…
Встречались мы каждые выходные, когда я вырывался из душных помещений на волю. Она забирала у меня все силы, уводя за собой. Я говорил быстро, так, как только мог, проглатывая концы слов, лишь бы успеть все сказать. Она говорила медленно, как будто нарочно, растягивая губы в ехидной улыбке. А мне тогда казалось, что она улыбается от радости…Я ловил запах и забывал обо всем. Она рассказывала несмешные вещи – мне казалось, что это лучшие анекдоты на свете.
Она говорила, что любит меня, бросая мои цветы в урну…Я видел ее с другими парнями – она отвечала, что это просто друзья. Она всегда врала, ни слова правды, ни взгляда правды!
Я любил. Люблю. Каждый раз при встрече я говорил только эти слова. Каждым скучным уроком я твердил эти слова вместо формул. Карманы всегда были полны карамели…Это был ее запах. Чтобы каждый день ловить ее взгляд, всегда налитый довольством (я думал, я верил – любовью!), я сбегал с прогулок и переплетал свои пальцы с ее пальцами через решетку главных ворот. Взглядом обводил каждый сантиметр ее тела и кусал губы.
Она говорила свое имя с диким шармом и смеялась, как дикарка – Мадлен.
С аристократической улыбкой она говорила грубые вещи, а я думал, что так надо. Она называла меня дураком, а я жадно ловил каждое ее слово, упиваясь всеми фразами, обращенными ко мне. Глотая сухой дым с кухни, я знал, что нет лучше запаха, чем запах карамели….
Она закрывала доступ к телу, не давая целовать даже в губы. Я ограничивался поцелуем в щечку, сгорая от нетерпения, но ждал. В тот день я был на седьмом, нет, на семидесятом небе от счастья! Когда она с жадностью волчицы впилась мне в губы, из головы вон бросились все мысли. Ее губы…Они сводили меня с ума при одном взгляде на них. Полные, немного влажные, всегда с привкусом этой чертовой карамели! Я знал, что они вкуснее яда и опаснее его…Когда проводил рукой по плечам, руками, бедрам, знал, что не смогу оторваться. Она снова смеялась и дразнила меня, а я, сумасшедший, сгорал.
Она была воплощением свободы, делала, что хотела. Я называл ее «моя Кармен» и не понимал до конца значения этого имени. А она хитро улыбалась и соглашалась со мной…
Несколько лет прошли как, в огне, заполненные привкусами все тех же конфет и дикой страсти…Она все так же говорила, что любит, так же смеялась, так же угадывала каждый шаг и так же не говорила ни слова правды.
А я так же любил, безоговорочно верил и отдавался с детской непосредственностью.
Но годы пансионата прошли. Я с ужасом осознавал, что мне необходимо возвращаться в ставший уже чужим край. Там я стану полезным членом общества. Кажется, именно этого желают родители.
Но как я смогу уехать без нее, оставить навсегда здесь?! Эти мысли жгли изнутри, оставляя следы, как от сигарет. Я не курил, мне хватало этого огня.
Мадлен тоже стала грустнее. Уже не было смеха – она смеялась, но жесткими, ненастоящими звуками. Я думал, что она тоже не может задавить любовь. И как всегда ошибался.
Последний день. Последний взгляд, последний вдох. Скоро самолет. Она стоит предо мной, такая красивая, такая дикая и свободная. Я снова и снова провожу пальцами по ее коже, стараюсь запомнить каждый сантиметр ее тела.
Она молчала. В глазах стояли слезы. Впервые я видел ее слезы. Я думал, (черт, я опять пытался думать!) что она плачет, потому что прощается с любовью. Я идиот…Она теряла любимую, такую доступную, игрушку. Я терял запах.
Последний раз почувствовал привкус карамели на губах. Она впилась в губы почти до крови. Я молчал, но чувствовал боль. И никак не мог понять, где же эта боль – на губах или в сердце.

…Шумный город. Наверно, благодаря нему у меня открылись глаза. На расстоянии, лишенный ослепляющего взгляда и поводка, я четко осознал все. За один миг понял все то, что пролистала сейчас перед глазами моя память.
Я открыл глаза. На губах снова какой-то вкус. Карамель и привкус соленых слез. Карамель и немного соли. Так и надо. Ненавижу карамель…